Hold your ground and speak your heart (c) Elgarain
Итак, я наконец завершила первый этап своего перевода из "Истории "Хоббита" Рэйтлиффа - поскольку мы тут много обсуждали Трандуила, то и начать я решила с главы о нем. Хотела написать много вводных слов, но чувствую, что мозг у меня уже вскипел, вскипит он и у вас, если вы все это начнете читать, а теперь представьте, что я все это адаптировала с английского, и у Рэйтлиффа есть чудная склонность к предложениями на полстраницы, когда, доходя, наконец, до конца, забываешь, что было в начале. В общем, к чему я это? Да все к тому, что вы не станете меня винить в отсутствии долгих предисловий, и сразу перейдем к тексту. А вообще в процессе перевода я окончательно запуталась в хитросплетении аллюзий и заимствований, поэтому сверх своих комментариев в самом тексте мне просто нечего сказать.
Кажется, я становлюсь нудным буквоедом. У меня и раньше была к тому склонность, но Рэйтлифф меня особенно вдохновил. Раньше вся моя ученость сводилась к простым наборам фактов из различных текстов, но Рэйтлифф волей-неволей заставляет мыслить комплексно.
Теперь небольшой дисклеймер, и прекращая свою хоббитскую болтовню. Итак, цитаты из текстов я, разумеется, потырила из уже готовых переводов, поэтому:
- цитаты из "Хоббита" - пер. М. Каменкович (кроме тех случаев, когда мне было лень лезть в книгу, и я перевела несколько коротких отрывков сама)
- из Лэйтиан - пер. Арандиля
- из "Турамбара и Фоалокэ" - пер. Анариэль Ровэн
- остальные цитаты - пер. группы ТТТ.
Подозреваю, что тут кого-нибудь обязательно смутят, скажем, глубинные эльфы, поэтому я сразу предупреждаю о трудностях адаптации. В принципе, слово deep в английском в контексте толкиновского легендария вполне можно перевести как "Мудрый", хотя словарь и не дает такого перевода (ну, скажем, выражение deep in counsel логично перевести как "мудрый в своих советах"), но я решила не мудрствовать лукаво и взять готовые переводы. Мне ли спорить с признанными переводчиками?
"The King of Wood and Stone"
Если толкиновские лесные эльфы имеют отсылки к фольклорным поверьям о «прекрасном народе», то в своем описании эльфийского короля Толкин заимствует из другого, специфического современного литературного источника: своих собственных неопубликованных произведений. Несомненно, присутствует удивительное сходство между чертогами эльфийского короля и пещерами Родотлим, скрытного и недоверчивого народа, который в дальнейшем развитии мифологии стал эльфами Нарготронда:
читать дальше"…В горах над потоком, что струился, дабы напитать реку Сирион, были пещеры, и перед порогом их росла трава, а входы хитроумно скрывали деревья и волшебство, которое доселе хранили те эльфы, что жили там. Поистине, к тому времени место сие превратилось в укрепленное обиталище, …
…так что немало минуло времени, прежде чем достигли они тех краев; соглядатаи же и стражи родотлим (ибо так назывался сей народ) предупредили об их приближении, и все, кто был за пределами своих жилищ, уходили с их пути. Затем родотлим затворили двери в надежде, что чужаки не найдут их пещер, ибо, страшась, не доверяли они незнакомцам, какого бы те ни были народа, - таковы были недобрые уроки сего грозного времени.
Когда же Флиндинг и Турин приблизились к самым устьям пещер, родотлим, видя, что эти двое знают дорогу к ним, сделали вылазку и, захватив их в плен, увлекли в свои каменные чертоги и привели к своему вождю, Ородрэту".
(«Турамбар и Фоалокэ», 1919 год, «Книга утраченных сказаний, II)
Хотя жилище лесных эльфов (1931 год) по описанию не располагается в горах, в другом отношении оно сильно напоминает убежища Родотлим, будучи огромной пещерой над рекой, что стекала с лесистой возвышенности»; эта возвышенность описывается также как «нагорье» и «крутой склон». Как и Родотлим, лесные эльфы сначала скрылись от пришельцев (на трех пирах), только для того, чтобы на следующий день подстеречь и захватить нарушителей границ и привести пред своего короля на суд. Но помимо жилищ Родотлим имеют не слишком много параллелей с лесными эльфами: нам говорится, что первые так искусны, что «в пещерах снова возродились к жизни древние искусства и ремесла нолдоли... Там тайно ковали и изготовляли доброе оружие, даже создавали сверх того дивные творения, женщины снова пряли и ткали, а временами скрытно добывалось по соседству золото, посему глубоко в тех пещерах можно было при огне потаенных светильников узреть прекрасные сосуды» («Книга утраченных сказаний», II). И напротив, нам отдельно говорится о том, что сокровища эльфийского короля было невелико, потому что его народ «ни добывал, ни обрабатывал металл или драгоценные камни, ни торговал, ни обрабатывал землю более, чем было необходимо». Также лесные эльфы не разделяют нежелание Родотлим идти на войну, как мы увидим в последующих главах, хотя, надо сказать, это была чуть более поздняя разработка.
(Прим. Рози Тук - По этому поводу сама я вот что хочу сказать. Прочитав первый раз начало этой главы, я была слегка удивлена сравнением эльфов Лихолесья с Родотлим – ну как же, там явные нолдор, здесь лесные эльфы, они же похожи друг на друга как тайга и экваториальные леса. Но, перечитывая главу из «Турамбара и Фоалокэ», я действительно увидела striking similarity, поразительное сходство между сценами из «Книги утраченных сказаний» и из «Хоббита». Похоже, что Толкин действительно черпал образы из уже имеющегося легендариума. Это видно не столько из похожей схемы эпизода, сколько из возникающего перед глазами образа. Ну вот попробуйте прочитать сначала соответствующую сцену из «Хоббита», а затем приход Турина и Гвиндора к Родотлим. И там, и там – тайное жилище вдали от всех, тускло освещенные помещения, тихие странные песни. Вообще, хоббитские эльфы очень сильно отдают «Утраченными сказаниями» - теми самыми образами, которыми было положено начало всему легендариуму. Хотя во время «Хоббита» уже существовали оба Лэ, и Квента с Набросками, где эльфы, и особенно синдар, меняются чуть ли не радикально. Впрочем, об этом чуть позже.)
Намного более близкая параллель лесным эльфам может быть найдена в лесном королевстве Дориат, расположенном в сердце тайного леса, известного своей невозможностью проникнуть в него, место, где большинство путешественников теряются и исчезают. Так же как и эльфийское королевство в Лихолесье, Дориат – королевство Морских эльфов (Телери), не Глубинных эльфов (Нолдоли или Нолдор), как было в случае с Родотлим Нарготронда. [В этом месте нужно сделать пометку, почему Рэйтлифф называет эльфов Лихолесья Морскими эльфами. Вообще-то перед этой главой есть другая глава, где подробно объясняется про три рода эльфов, и по-хорошему надо первой переводить ее, но у Туков все всегда вверх тормашками. Так что – извините! (с) Вкратце – в одном из набросков «Хоббита» так и написано, что гномы «захвачены Морскими эльфами». Третий род эльфов – телери, поделились на тех, кто ушел за море, и тех, кто остался с Тинголом. И именно эти вторые и есть наши лесные эльфы из «Хоббита». Немного непривычная нам схема, поскольку нам, сразу представляющим в голове весь легендариум, сложно соотнести дориатских синдар и лихолесских сильван, тем не менее, на время написания «Хоббита» так оно и есть. Вернее, королевство лесных эльфов в «Хоббите» - это совершенно новое явление в легендариуме в целом, до момента, когда история сильван (и в некоторой мере авари) будет четко продумана Профессором, еще пройдет достаточно много времени, а пока лихолесские эльфы – это просто те, кто не ушел за море. Т. е. те же синдар (илькоринди, лемби). Собственно, из-за чего весь сыр-бор и возник – кто такие эти лесные эльфы и кто такой их король? На момент написание «Хоббита» это вещь достаточно темная, учитывая, что сам Профессор метался от намерения включить «Хоббита» в существующий легендариум к намерению написать эту историю отдельно от всего. - Прим. Р. Т.] В сердце Дориата находится крепость Менегрот («Тысяча Пещер»), которую можно достичь, только перейдя охраняемый мост, перекинутый через ручей, который течет прямо перед воротами – или, так, в «Книге утраченных сказаний» описывается сцена, поразительно напоминающая ту, что изображена на одной из иллюстраций «Хоббита»: «Были в то время его чертоги построены в глубокой пещере огромных размеров, и, несмотря на это, были эти чертоги прекрасной обителью, достойной короля. Расположена была эта пещера в сердце могучего леса в Артаноре [Дориате], который был самым могучим из лесов, и поток бежал перед его дверями, и не мог никто войти в вороте иначе, как перейдя через этот поток, а мост был узок и хорошо охранялся» («История о Тинувиэли», «Книга утраченных сказаний», II). (В подтверждение могу отметить только, что у Толкина действительно перекликаются и иллюстрации, и сцены из легендариума, см. запись Таур-ну-Фуин->Лихолесье->Фангорн– Прим. Р. Т.).
-------------------------
Здесь Рэйтлифф дает сноску и сокрушается, что мы не можем воссоздать в деталях чертоги эльфийского короля, однако же некоторое представление о них мы можем почерпнуть из описания Менегрота в Лэйтиан:
Вниз, в коридоров полумрак,
Где повороты озарял
Висячих ламп дрожащий свет,
И отсвет факелов мерцал
На каменных драконах стен,
И драгоценный свет их глаз
И ярких костяных зубов
В мерцанье вспыхивал и гас.
И вдруг в подземной тишине
Плеснула радость серебром,
Весельем камень зазвенел,
Запели соловьи кругом;
И влился узкий тёмный путь
Сквозь арок свод в просторный зал,
И Берен, светом изумлён,
Сиянье зала озирал.
Как будто и бессмертный день,
И ночь безоблачных небес
Соединили свой огонь,
И ночи страх навек исчез.
Как дерева тянулись ввысь,
Теряя в сводах крон листву,
И каменные их стволы,
Казалось, дышат и живут,
Ветвей волшебные листы,
Скрывая своды серых скал,
Светились, словно солнца луч
Насквозь их зелень пронизал:
На золотых стеблях своих,
Из драгоценнейших камней -
Лежал зелёный отсвет их
Кругом игрой резных теней.
Смотри! В невянущих цветах
В беседках скрыты соловьи,
У Мелиан над головой
Плетут мелодии свои,
И в гулком каменном полу
Хрустальные фонтаны бьют,
И воды вечные, искрясь,
Струями светлыми поют.
В чертоге Тингол восседал;
(Лэ о Лэйтиан, кант 4, 980-1009)
-------------------------------
И более того, лесные эльфы Лихолесья – великие лучники, которые «бьют белку в глаз в темноте»; действительно, их феноменальная искусность в обращении с луком так широко известна, что гномы быстро и разумно сдаются на месте, когда сталкиваются с лесными эльфами, вооруженными луками. Подобным образом, самым прославленным воином Дориата был Белег лучник (герой, в Сильмариллионе известный как Белег Могучий Лук), ближайший друг Турина, по имени которого назван второй кант «Лэ о детях Хурина» («История Средиземья», III) (тут я прошу еще раз заметить, что Рэйтлифф рассматривает источники до «Хоббита», поэтому никаких «Нарнов» и прочего – Прим. Р. Т.). Лук – также оружие, наиболее ассоциирующееся с телери Эльдамара, третьего рода эльдар, которые отправились в Валинор. Именно с луками они защищались от нолдор во время Резни.
Тем не менее, наиболее явной параллелью между лесными эльфами и Дориатом является сам эльфийский король, который очень напоминает одного из самых знаменитых героев легендариума – короля Тингола Серого Плаща, правителя лесного королевства Дориат и верховного короля эльфов Белерианда. В Квента Сильмариллион 1937 года говорится, что его имя «произносилось с трепетом» лордами нолдор (Финголфином, Фингоном, Майдросом/Маэдросом и Инглором/Финродом) [«История Средиземья, V]. Тингол уникален тем, что он является главным героем не в одной, а сразу в двух «великих сказаниях», образующих сердце Сильмариллиона: «Лэ о Лэйтиан» (истории его дочери Лутиен Тинувиэль и ее смертного возлюбленного Берена) и истории о детях Хурина (в качестве законного приемного отца Турина Злосчастного). Он так же один из перворожденных эльфов, самого первого их поколения (число их было сто сорок четыре, как сказано), пробудившихся у Куйвиэнен, эльфийского Эдема, и один из трех, кто отправился в Валинор как представители своего народа. И таким образом он стал вождем одного из трех племен Эльдар, Морских эльфов (см. выше), на протяжении половины пути в их переходе по миру к родине эльфов. Он – единственный из Детей Илуватара, кто женился на одной из Айнур или ангелов, королеве Мелиан, и впоследствии стал предком или близким родичем многим прочим значительным толкиновским героям – к примеру, он является прапрапрадедом Элронду Полуэльфу. Поздние легенды, еще не написанные во времена набросков «Хоббита», сделают его двоюродным дедом Галадриели (самой могучей из эльфов, описанных во «Властелине Колец») и ее брата Финрода Фелагунда (первого эльфа, подружившегося с людьми и, вероятно, наиболее привлекательного героя Сильмариллиона), а также прямого предка королей Нуменора и, следовательно, Гондора и Арнора, включая Арагорна/Страйдера.
Имея изменяющуюся природу неопубликованных мифов, где Толкин порой перемешивал концепции и время от времени обдумывал существенные изменения в легендах, мы должны задать очевидный вопрос: является ли эльфийский король, которого встречает Бильбо, самим Тинголом или это совершенно новый герой, созданный под сильным влиянием Тингола – аналог, некоторым образом? Ответ предоставляется двояким: точно так же, как и статус «Хоббита» в уме Толкина метался между тем, чтобы быть частью легендария, и тем, чтобы стоять в стороне от него, так и внутри самой книги выяснение личности эльфийского короля подходит под оба мнения, и достоверно остановиться на одном из них нельзя. И даже после того, как Толкин в конечном счете, приближаясь к завершению «ВК», зафиксировал решение, что король лесных эльфов – это отдельный герой, он никогда полностью не переработал первоначальную историю, полностью подтверждающую это решение. (Ну, тут видимо надо читать HoME, тома, посвященные ВК - Прим. Р. Т.)
Чтобы понять теперь в точности, как король лесных эльфов в «Хоббите» соотносится с ранними историями, необходимо (как это часто приходится) сделать ментальное усилие и исключить из разума знание обо всем, что Толкин решил позже в то время, когда работал над сиквелом, иначе этот последующий слой, созданный за целых двадцать лет после, помешает нам четко увидеть, что именно делал Толкин в то время, когда создавал этого героя – а именно, продумывал историю приключений мистера Бэггинса как отдельно стоящую работу и черпал в той или иной мере из своих уже внушительных на тот момент трудов о Средиземье. В этом свете эльфийский король сильно напоминает короля Тингола в целом, но аргументы в пользу того или иного ответа остаются весьма противоречивыми. Два элемента, которые Толкин всячески пытался включить в рассказ, поддерживают то мнение, что эти два короля – на самом деле один и тот же, в то время как два негласных факта свидетельствуют против из-за того диссонанса, который они могут создать в информации, которая, как мы знаем, является правдивой для Тингола и по ходу дела не подходит эльфийскому королю.
Первый эпизод, который усиливает отождествление между эльфийским королем и Тинголом Серым Плащом – это упоминание Толкина о трех родах эльфов (тут я снова сожалею, что не перевела сначала главу о трех родах эльфов, и снова приходится забегать вперед, то есть назад, но метаться уже поздно по любому. Поэтому, если кратко – наверное, все помнят, что Толкин говорит о лесных эльфах так: «Большинство лесных эльфов произошли от тех древних эльфов, что никогда не были в великом Эльфийском Краю на западе, где обитали Светлые эльфы, Глубинные эльфы (или Гномы) и Морские эльфы». Вот об этом, с некоторыми пояснениями, речь и идет - Прим. Р. Т.). Это упоминание помещает лесных эльфов в контекст имеющейся мифологии, и мы не должны упускать из внимания точность толкиновской формулировки, что большинство лесных эльфов – потомки тех древних эльфов, кто никогда не был на «Великих Землях эльфов на западе». Фактически, только единственный Морской эльф во всем легендариуме когда-либо побывал в Валиноре и вернулся, чтобы жить в Средиземье, и это фигура первоначально известная как Линвэ Тинто («Книга Утраченных Сказаний», I), затем Тинвэ Линто или Тинвелинт («История о Тинувиэли», «Книга Утраченных Сказаний», II), затем, в «Лэ о Лэйтиан» и далее – король Тингол. Возможно, это косвенная аллюзия к той идее, выраженной в «Набросках Мифологии», 1926 год, что некоторые Гномы (Нолдор) [во избежание путаницы – небольшая пометка: в ранних работах Толкина нолдор назывались нолдоли или гномы (Gnomes), но не от отождествления с гномами (Dwarves), а от древнегреческого корня gnosis – мудрость, знание, размышление – Прим. Р. Т.], возвратившись в Средиземье, «пришли на службу Тинголу и Мелиан из Тысячи Пещер в Дориате» (ИС, 4). [1] Это не ранняя форма концепции, представленной в ВК, (как может сначала показаться) о том, что синдарские (Серые эльфы) лорды расселились и правили эльфами сильван (лесными эльфами), потому что эти правители были бы такими синдар, как Келеборн, который никогда не покидал Средиземье. [Да и не было тогда этой концепции, не продумывал Толкин еще так подробно мироустройство эльфийских королевств ТЭ – Прим. Р. Т.] Учитывая общую схожесть эльфийского короля с Тинголом, еще сильнее кажется, что этот эпизод – намеренная отсылка к Тинголу.
______________________
Сноска от Рэтлиффа [1]: «Для рассмотрения более ранней и похожей концепции дориатского смешанного эльфийского населения см. «Книгу Утраченных Сказаний»: «немало диких племен, обитавших в лесных дебрях, объединилось под владычеством Тинвелинта. Самыми многочисленными из них были илькоринди – или, иначе, эльфы, никогда не видевшие Валинора и Двух Древ и не жившие на холме Кор, - существа непостижимые и странные; немногое им было ведомо о свете и о красоте, и о музыке, разве что темные песни и чары, что затихали в лесных чащах или эхом отдавались под сводами глубоких пещер. <сравните странное пение, которое слышали Бильбо и гномы в лесу – прекрасное, но печальное, странное и почему-то пугающее> Иными стали они, когда взошло солнце, однако еще до того к ним присоединились многие странствующие Гномы [Нолдор], немало среди них было и своевольных духов [меньших майар] из народа Лориена [Вала Лориен или Ирмо], что жили при дворе Тинвелинта; будучи свитою Гвендэлинг [Мелиан], они не принадлежали к родам эльдалиэ», в дополнение к «беглецам, которые укрылись под его защитой» после Битвы Бессчетных Слез» («История о Тинувиэли», «Книга Утраченных Сказаний», II).
_______________________
История Тингола еще более явно просвечивает в рассказе о древней вражде между гномами и эльфами:
"… [лесные эльфы] не любили гномов. В древние дни они вели с гномами войны, и обвиняли их в краже сокровищ (а гномы обвиняли их в том же, а так же в том, что те наняли гномов для обработки золота и серебра и отказались платить после!)".
(В этом эпизоде приводится текст неопубликованной рукописи «Хоббита», то, что Рэйтлифф в своей книге называет первым и вторым этапом – всего этапов пять – Прим. Р. Т.)
Первоначальная концовка первого машинописного текста (третий этап – прим. Р.Т.) Лихолесской главы расширилась до такого вида:
"… они не любили гномов и думали, что он – враг. В древние дни они вели войны с некоторыми гномами, которых они обвиняли в краже своих сокровищ. Однако справедливо будет заметить, что гномы утверждали иное, говоря, что они только взяли причитающееся им, так как эльфийский король заключил с ними сделку, по которой они должны были обработать его золото и серебро, а после отказался платить. Если у эльфийского короля и была слабость, то это была слабость к сокровищам, особенно к серебру и белым драгоценным камням, потому что, хотя его сокровищница была богата, у него не было того великого богатства, что имели другие эльфийские владыки древности, так как его народ не добывал и не обрабатывал металлы или камни, не торговал и не обрабатывал землю более, чем было необходимо. Все это было хорошо известно каждому гному, хотя семья Торина [2] никогда не имела ничего общего с этой старой ссорой, о которой я говорил".
--------------------------------------
[2] В комментарии к этому отрывку говорится:
Это утверждение представляет собой новый элемент в мифологии, т. к. в всех предыдущих версиях истории народ Торина, Длиннобороды или Индрафанги, в действительности принимали участие в набеге на Дориат и убийстве короля; см. второй том «Утраченных сказаний», хотя в первоначальной версии истории гномы Ногрода (Науглат) в большей степени, чем гномы Белегоста (Индрафанги) были подстрекателями нападения. Оба народа принимают участие в войне и в «Наброске» 1926 года (ИС, 4) и в Квенте 1930 года, за исключением того, что теперь нам говорится, что Индрафанги или Длиннобороды – это гномы Ногрода, а не Белегоста (что также верно для Квента Сильмариллион 1930 года, которая, к сожалению, не включает в себя историю о войне гномов и эльфов, т. к. осталась незаконченной). Поздние Анналы Белерианда (пост-«Хоббит», пред-ВК) также утверждают, что оба народа гномов участвовали в набеге (ИС, 5), что не уточняется, кто есть кто.
В более позднем материале, таком, как «Анналы Амана (1950, ИС, 10) и «Серые Анналы» (1950-51, ИС, 11), и поздняя Квента Сильмариллион (1950-е, пост-ВК), Толкин снова вернулся к первоначальному варианту, что гномы Белегоста – Длиннобороды, но все эти работы обрывались до войны, так что роль Длиннобородов в ней остается темной. В опубликованном Сильмариллионе гномы Белегоста не только отказываются присоединиться к своей родне из Ногрода в нападении, но и «пытались отговорить их от этого замысла». Однако к этому времени имя Длиннобороды перешло к гномам Кхазад-Дума (Мории), тем не менее кажется ясным, что эта перестановка произошла после написания «Хоббита» и что ассоциации народа Торина с Синими горами к западу от родины Бильбо, которые являются только временным прибежищем изгнанникам из опубликованной книги, имеют очень древние корни в первоначальной концепции.
----------------------------------------------
(Вот так вот интересно, и думайте что хотите. Я в свое время пыталась разобраться с гномьими кланами, но потом махнула на это рукой. Ну вот теперь Рэйтлифф все разобрал по полочкам, да еще и неожиданные выводы сделал. Не все так чисто и гладко в ториновой родословной. - прим. Р. Т.)
Это, в свою очередь, соответствует исправленной концовке Лихолесской главы, которая, с добавлением пары маленьких исправлений пунктуации и фразирования, приближается к тексту опубликованной книги:
"… хотя сокровищница его была богата, ему все было мало, так как он не накопил еще столько сокровищ, сколько было у эльфийских владык древности.[3] … Всякому гному это было прекрасно известно. Впрочем, родичи Торина не имели к вышеупомянутой распре никакого отношения. Поэтому, когда эльфы сняли с Торина чары и гном пришел в себя, он был чрезвычайно возмущен их обращением и твердо решил для себя, что ни слова о золоте и драгоценных камнях они из него не вытянут".
Эта распря – явная аллюзия к «Утраченному сказанию», известному как «Науглафринг: Ожерелье гномов», последнее сказание (в рамках внутренней хронологии цикла), написанное полностью. Эта история претерпела сильные изменения в деталях и оттенках, но осталась в общих чертах соответствующей на протяжении от «Книги Утраченных сказаний», «Набросков Мифологии», до Квенты 1930 года, последней законченной версии этой истории[4].
-------------------------------
[3] Эту сноску стоит разобрать поподробней, т. к. я с ней не совсем согласна. В ней делается акцент на цитате о «великих сокровищах эльфийских королей древности». Имеются в виду Ородрэт, король Родотлим (герой, роль которого в мифологии позже была сильно преуменьшена и большей частью перешла к Финроду; вообще крайне интересное замечание, но наверное сейчас не слишком уместно будет об этом говорить), Тургон из Гондолина и Тингол из Дориата в том случае, если он и эльфийский король из «Хоббита» все же не одно и то же лицо. О Гондолине мы знаем, что этот город хранил в себе «множество драгоценностей и металлов, и прекрасных предметов, и вещей невероятной красоты, сделанных руками Гномов» («Книга Утраченных Сказаний», II).
Так же богатствами обладали и Родотлим. А вот о Тинвелинте сказано, что его богатства были весьма скудны до того, как он получил в свое владение сокровища Родотлим, хотя его богатство, также как и его могущество и величие, очень возвысились в поздних версиях истории.
Ну вот об этих более поздних версиях и хотелось бы сказать. Все-таки между «Утраченными сказаниями» и «Хоббитом» лежат аж три версии истории Тингола и его королевства, и во всех этих историях Тингол продолжает возвышаться в богатстве и величии. В «Лэйтиан» Дориат вообще описывается как сильнейшее королевство Средиземья, процветающий островок, а Менегрот описан вообще как нечто за гранью. Ну скажем вот цитата из Лэйтиан:
В сокрытом Дориате трон
Владыки Тингола стоял
Средь залов с множеством колонн.
Бериллы, жемчуг и опал
Сияньем украшали зал,
И, словно чешуя, блистал
Добытый в глубине металл.
В чертогах каменных хранил
Король доспехи и щиты,
Мечи, кольчуги, топоры
Хранились там средь темноты,
Но все богатства, что имел,
Король недорого ценил, -
Их все бы отдал он за ту,
Кого превыше всех любил,
Прекраснейшую в том краю -
За Лутиэн, за дочь свою.
Мог ли Толкин отказаться от подобного развития своего героя и вернуться к древней версии «короля диких эльфов»? Мне что-то немного сомнительно.
Далее, Рэйтлифф сравнивает мотивы Тинвелинта в «Турамбаре и Фоалокэ» с мотивами эльфийского короля в «Хоббите». Так, Тинвелинт отправляет войско в пещеры Родотлим, где ныне лежит дракон, не только из намерения узнать судьбу своего приемного сына, но и из желания обладать сокровищами дракона, однако же обещает половину сокровища матери Турина. Эльфийский король, утверждает Рэйтлифф, имеет похожие смешанные мотивы, где забота о судьбе гномов играет малую роль, а основная его цель – завладеть сокровищами Смауга, однако же он полностью признает право озерных людей на большую часть сокровищ.
Некое сравнение, конечно, можно провести, но все же, на мой взгляд, мотивы эльфийского короля намного более прозрачны, нежели мотивы Тинвелинта. Но это вполне понятно, поскольку речь идет не о Турине, а о гномах, о которых уже было сказано, что король имел с ними древнюю вражду. Единственное, что я бы отметила из этих двух эпизодов, это двойственность и неоднозначность и Тинвелинта, и эльфийского короля в совокупности образа. Вернее, даже не двойственность, а маленький неоднозначный штришок с общей тенденцией в положительность – да, есть слабость к сокровищам, да, является дополнительной движущей силой, но в то же время и Тинвелинт, и эльфийский король очень многое готовы сделать (и делают!) для хуринова семейства и озерных людей соответственно.
----------------------------------------------
Набросок истории в 1926 году выглядит так:
Хурин и изгои являются в Нарготронд, который никто не дерзает разграбить из страха перед призраком Глорунга или даже воспоминанием
о нем. Они убивают гнома Мима, что завладел всем золотом и зачаровал его. Хурин с упреками швыряет золото к ногам Тингола. Тингол не желает забрать его и сносит поношения Хурина, но наконец, доведенный до крайности, прогоняет его. Хурин отправляется прочь…
Зачарованное золото подчиняет своей власти Тингола. Он призывает гномов Ногрода и Белегоста прийти и смастерить из него красивые вещи, и отковать ожерелье непревзойденной прелести, в котором подвеской будет крепиться Сильмариль. Гномы замышляют предательство, и Тингол, ожесточившись под властью проклятого золота, отказывает им в вознаграждении. После всех кузнечных работ гномов прогоняют восвояси, не заплатив им. Гномы возвращаются; с помощью нескольких Гномов-предателей [т. е. нолдор или глубинных эльфов], коих тоже уязвило вожделение к золоту, они подкарауливают Тингола на охоте, убивают его, захватывают врасплох Тысячу Пещер и грабят их. Мелиан они тронуть не могут.
У брода гномы попадают в засаду, устроенную Береном и бурыми и зелеными эльфами леса; гибнет их король, с чьей шеи Берен снимает «Науглафринг», или ожерелье гномов, вместе с Сильмарилем. Говорится, что Лутиэн, носящая этот камень, прекраснее всего, что видел взгляд за пределами Валинора. Однако Мелиан упредила Берена о наложенном на золото и Сильмариль проклятии. Прочее золото утоплено в реке.
Но «Науглафринг» втайне хранится у Берена.
«Наброски Мифологии, 1926, ИС, 5 том»
------------------------------------
[4]В данной сноске говорится, что Квента Сильмариллион 1937 года обрывается на истории Турина (как и последующие варианты летописей, собственно) и не включает в себя историю крушения великих сокрытых королевств Нарготронда, Дориата и Гондолина, а опубликованный Сильмариллион описывает эти события в основном по тексту 1930 года.
Три основные версии разорения Дориата описаны в «Науглафринге», «Наброске мифологии» и Квенте 1930 года, а также более кратких заметках в Ранних Анналах Белерианда.
----------------------------------------------
Кроме того, что этот абзац служит прообразом всей последующей беде, которая возникнет позже вокруг Смауговых сокровищ в «Хоббите», и проклятию собственничества, что овладеет Торином в конце, этот абзац также ясно описывает ту же ссору между лесными эльфами и нашими гномами в «Хоббите»: гномы, нанятые огранить серебро и золото (в «Книге Утраченных сказаний» делается акцент на количество необработанного золота) для короля, которые позже отказался платить им, начавшаяся в результате война и последующая горечь от всего этого события, при том, что каждая сторона продолжает питать обиды и считать себя правыми – в поздних Анналах Белерианда, которые связаны с Квентой Сильмариллион 1937 года, доходит до утверждения, что «с тех пор не прекращалась война между эльфом и гномом». Если мы собираемся ориентироваться на поздние факты в работах Толкина – в ВК и опубликованном Сильмариллионе, тогда в абзаце «Хоббита» эльфийский король, который заключил сделку с гномами, чтобы обработать его золото и серебро, и эльфийский король в следующем предложении, который питал слабость к сокровищам – два разных героя (Тингол и Трандуил, соответственно), но это совершенно неочевидно и бездоказательно: ничего в толкиновском тексте в данном месте не доказывает предположения о полной смене антецедента между двумя идентичными существительными, используемыми как подлежащие двух последовательных предложений. Более того, фраза «что имели другие эльфийские владыки древности» ясно намекает, что наш эльфийский король – сам из их числа, тот, кто непосредственно участвовал в гномо-эльфийских войнах древности, а не пришелец более поздних дней. Вкратце, не может быть сомнений, что здесь Толкин утверждает, что это один и тот же король лесных эльфов – тот, кого встречает Бильбо, и тот, кто давным-давно поссорился и воевал с гномами, т. е. участвовал в событиях, которые в традиции Сильмариллиона недвусмысленно приписываются королю Тинголу. Более того, в письме, написанном много лет спустя, Толкин ясно говорит, что этот абзац в «Хоббите» - отсылка к «ссоре короля Тингола, отца Лутиен, с гномами» - письмо Дж. Р. Р. Т. к Кристоферу Бретертону, 16 июля 1964.
Одним словом, налицо явная параллель между Тинвелинтом/Тинголом и эльфийским королем. Текстуально вроде доказывается и идентичность. Однако у меня лично в голове не совсем вяжется образ Тингола из Лэйтиан с образом, описанным в сноске [3]. Сейчас, чувствую, я всех основательно запутала, но в следующей части, где Рэйтлифф приводит контр-доказательства своей теории, попробуем разобрать все в комплексе.
Кажется, я становлюсь нудным буквоедом. У меня и раньше была к тому склонность, но Рэйтлифф меня особенно вдохновил. Раньше вся моя ученость сводилась к простым наборам фактов из различных текстов, но Рэйтлифф волей-неволей заставляет мыслить комплексно.
Теперь небольшой дисклеймер, и прекращая свою хоббитскую болтовню. Итак, цитаты из текстов я, разумеется, потырила из уже готовых переводов, поэтому:
- цитаты из "Хоббита" - пер. М. Каменкович (кроме тех случаев, когда мне было лень лезть в книгу, и я перевела несколько коротких отрывков сама)
- из Лэйтиан - пер. Арандиля
- из "Турамбара и Фоалокэ" - пер. Анариэль Ровэн
- остальные цитаты - пер. группы ТТТ.
Подозреваю, что тут кого-нибудь обязательно смутят, скажем, глубинные эльфы, поэтому я сразу предупреждаю о трудностях адаптации. В принципе, слово deep в английском в контексте толкиновского легендария вполне можно перевести как "Мудрый", хотя словарь и не дает такого перевода (ну, скажем, выражение deep in counsel логично перевести как "мудрый в своих советах"), но я решила не мудрствовать лукаво и взять готовые переводы. Мне ли спорить с признанными переводчиками?
"The King of Wood and Stone"
Если толкиновские лесные эльфы имеют отсылки к фольклорным поверьям о «прекрасном народе», то в своем описании эльфийского короля Толкин заимствует из другого, специфического современного литературного источника: своих собственных неопубликованных произведений. Несомненно, присутствует удивительное сходство между чертогами эльфийского короля и пещерами Родотлим, скрытного и недоверчивого народа, который в дальнейшем развитии мифологии стал эльфами Нарготронда:
читать дальше"…В горах над потоком, что струился, дабы напитать реку Сирион, были пещеры, и перед порогом их росла трава, а входы хитроумно скрывали деревья и волшебство, которое доселе хранили те эльфы, что жили там. Поистине, к тому времени место сие превратилось в укрепленное обиталище, …
…так что немало минуло времени, прежде чем достигли они тех краев; соглядатаи же и стражи родотлим (ибо так назывался сей народ) предупредили об их приближении, и все, кто был за пределами своих жилищ, уходили с их пути. Затем родотлим затворили двери в надежде, что чужаки не найдут их пещер, ибо, страшась, не доверяли они незнакомцам, какого бы те ни были народа, - таковы были недобрые уроки сего грозного времени.
Когда же Флиндинг и Турин приблизились к самым устьям пещер, родотлим, видя, что эти двое знают дорогу к ним, сделали вылазку и, захватив их в плен, увлекли в свои каменные чертоги и привели к своему вождю, Ородрэту".
(«Турамбар и Фоалокэ», 1919 год, «Книга утраченных сказаний, II)
Хотя жилище лесных эльфов (1931 год) по описанию не располагается в горах, в другом отношении оно сильно напоминает убежища Родотлим, будучи огромной пещерой над рекой, что стекала с лесистой возвышенности»; эта возвышенность описывается также как «нагорье» и «крутой склон». Как и Родотлим, лесные эльфы сначала скрылись от пришельцев (на трех пирах), только для того, чтобы на следующий день подстеречь и захватить нарушителей границ и привести пред своего короля на суд. Но помимо жилищ Родотлим имеют не слишком много параллелей с лесными эльфами: нам говорится, что первые так искусны, что «в пещерах снова возродились к жизни древние искусства и ремесла нолдоли... Там тайно ковали и изготовляли доброе оружие, даже создавали сверх того дивные творения, женщины снова пряли и ткали, а временами скрытно добывалось по соседству золото, посему глубоко в тех пещерах можно было при огне потаенных светильников узреть прекрасные сосуды» («Книга утраченных сказаний», II). И напротив, нам отдельно говорится о том, что сокровища эльфийского короля было невелико, потому что его народ «ни добывал, ни обрабатывал металл или драгоценные камни, ни торговал, ни обрабатывал землю более, чем было необходимо». Также лесные эльфы не разделяют нежелание Родотлим идти на войну, как мы увидим в последующих главах, хотя, надо сказать, это была чуть более поздняя разработка.
(Прим. Рози Тук - По этому поводу сама я вот что хочу сказать. Прочитав первый раз начало этой главы, я была слегка удивлена сравнением эльфов Лихолесья с Родотлим – ну как же, там явные нолдор, здесь лесные эльфы, они же похожи друг на друга как тайга и экваториальные леса. Но, перечитывая главу из «Турамбара и Фоалокэ», я действительно увидела striking similarity, поразительное сходство между сценами из «Книги утраченных сказаний» и из «Хоббита». Похоже, что Толкин действительно черпал образы из уже имеющегося легендариума. Это видно не столько из похожей схемы эпизода, сколько из возникающего перед глазами образа. Ну вот попробуйте прочитать сначала соответствующую сцену из «Хоббита», а затем приход Турина и Гвиндора к Родотлим. И там, и там – тайное жилище вдали от всех, тускло освещенные помещения, тихие странные песни. Вообще, хоббитские эльфы очень сильно отдают «Утраченными сказаниями» - теми самыми образами, которыми было положено начало всему легендариуму. Хотя во время «Хоббита» уже существовали оба Лэ, и Квента с Набросками, где эльфы, и особенно синдар, меняются чуть ли не радикально. Впрочем, об этом чуть позже.)
Намного более близкая параллель лесным эльфам может быть найдена в лесном королевстве Дориат, расположенном в сердце тайного леса, известного своей невозможностью проникнуть в него, место, где большинство путешественников теряются и исчезают. Так же как и эльфийское королевство в Лихолесье, Дориат – королевство Морских эльфов (Телери), не Глубинных эльфов (Нолдоли или Нолдор), как было в случае с Родотлим Нарготронда. [В этом месте нужно сделать пометку, почему Рэйтлифф называет эльфов Лихолесья Морскими эльфами. Вообще-то перед этой главой есть другая глава, где подробно объясняется про три рода эльфов, и по-хорошему надо первой переводить ее, но у Туков все всегда вверх тормашками. Так что – извините! (с) Вкратце – в одном из набросков «Хоббита» так и написано, что гномы «захвачены Морскими эльфами». Третий род эльфов – телери, поделились на тех, кто ушел за море, и тех, кто остался с Тинголом. И именно эти вторые и есть наши лесные эльфы из «Хоббита». Немного непривычная нам схема, поскольку нам, сразу представляющим в голове весь легендариум, сложно соотнести дориатских синдар и лихолесских сильван, тем не менее, на время написания «Хоббита» так оно и есть. Вернее, королевство лесных эльфов в «Хоббите» - это совершенно новое явление в легендариуме в целом, до момента, когда история сильван (и в некоторой мере авари) будет четко продумана Профессором, еще пройдет достаточно много времени, а пока лихолесские эльфы – это просто те, кто не ушел за море. Т. е. те же синдар (илькоринди, лемби). Собственно, из-за чего весь сыр-бор и возник – кто такие эти лесные эльфы и кто такой их король? На момент написание «Хоббита» это вещь достаточно темная, учитывая, что сам Профессор метался от намерения включить «Хоббита» в существующий легендариум к намерению написать эту историю отдельно от всего. - Прим. Р. Т.] В сердце Дориата находится крепость Менегрот («Тысяча Пещер»), которую можно достичь, только перейдя охраняемый мост, перекинутый через ручей, который течет прямо перед воротами – или, так, в «Книге утраченных сказаний» описывается сцена, поразительно напоминающая ту, что изображена на одной из иллюстраций «Хоббита»: «Были в то время его чертоги построены в глубокой пещере огромных размеров, и, несмотря на это, были эти чертоги прекрасной обителью, достойной короля. Расположена была эта пещера в сердце могучего леса в Артаноре [Дориате], который был самым могучим из лесов, и поток бежал перед его дверями, и не мог никто войти в вороте иначе, как перейдя через этот поток, а мост был узок и хорошо охранялся» («История о Тинувиэли», «Книга утраченных сказаний», II). (В подтверждение могу отметить только, что у Толкина действительно перекликаются и иллюстрации, и сцены из легендариума, см. запись Таур-ну-Фуин->Лихолесье->Фангорн– Прим. Р. Т.).
-------------------------
Здесь Рэйтлифф дает сноску и сокрушается, что мы не можем воссоздать в деталях чертоги эльфийского короля, однако же некоторое представление о них мы можем почерпнуть из описания Менегрота в Лэйтиан:
Вниз, в коридоров полумрак,
Где повороты озарял
Висячих ламп дрожащий свет,
И отсвет факелов мерцал
На каменных драконах стен,
И драгоценный свет их глаз
И ярких костяных зубов
В мерцанье вспыхивал и гас.
И вдруг в подземной тишине
Плеснула радость серебром,
Весельем камень зазвенел,
Запели соловьи кругом;
И влился узкий тёмный путь
Сквозь арок свод в просторный зал,
И Берен, светом изумлён,
Сиянье зала озирал.
Как будто и бессмертный день,
И ночь безоблачных небес
Соединили свой огонь,
И ночи страх навек исчез.
Как дерева тянулись ввысь,
Теряя в сводах крон листву,
И каменные их стволы,
Казалось, дышат и живут,
Ветвей волшебные листы,
Скрывая своды серых скал,
Светились, словно солнца луч
Насквозь их зелень пронизал:
На золотых стеблях своих,
Из драгоценнейших камней -
Лежал зелёный отсвет их
Кругом игрой резных теней.
Смотри! В невянущих цветах
В беседках скрыты соловьи,
У Мелиан над головой
Плетут мелодии свои,
И в гулком каменном полу
Хрустальные фонтаны бьют,
И воды вечные, искрясь,
Струями светлыми поют.
В чертоге Тингол восседал;
(Лэ о Лэйтиан, кант 4, 980-1009)
-------------------------------
И более того, лесные эльфы Лихолесья – великие лучники, которые «бьют белку в глаз в темноте»; действительно, их феноменальная искусность в обращении с луком так широко известна, что гномы быстро и разумно сдаются на месте, когда сталкиваются с лесными эльфами, вооруженными луками. Подобным образом, самым прославленным воином Дориата был Белег лучник (герой, в Сильмариллионе известный как Белег Могучий Лук), ближайший друг Турина, по имени которого назван второй кант «Лэ о детях Хурина» («История Средиземья», III) (тут я прошу еще раз заметить, что Рэйтлифф рассматривает источники до «Хоббита», поэтому никаких «Нарнов» и прочего – Прим. Р. Т.). Лук – также оружие, наиболее ассоциирующееся с телери Эльдамара, третьего рода эльдар, которые отправились в Валинор. Именно с луками они защищались от нолдор во время Резни.
Тем не менее, наиболее явной параллелью между лесными эльфами и Дориатом является сам эльфийский король, который очень напоминает одного из самых знаменитых героев легендариума – короля Тингола Серого Плаща, правителя лесного королевства Дориат и верховного короля эльфов Белерианда. В Квента Сильмариллион 1937 года говорится, что его имя «произносилось с трепетом» лордами нолдор (Финголфином, Фингоном, Майдросом/Маэдросом и Инглором/Финродом) [«История Средиземья, V]. Тингол уникален тем, что он является главным героем не в одной, а сразу в двух «великих сказаниях», образующих сердце Сильмариллиона: «Лэ о Лэйтиан» (истории его дочери Лутиен Тинувиэль и ее смертного возлюбленного Берена) и истории о детях Хурина (в качестве законного приемного отца Турина Злосчастного). Он так же один из перворожденных эльфов, самого первого их поколения (число их было сто сорок четыре, как сказано), пробудившихся у Куйвиэнен, эльфийского Эдема, и один из трех, кто отправился в Валинор как представители своего народа. И таким образом он стал вождем одного из трех племен Эльдар, Морских эльфов (см. выше), на протяжении половины пути в их переходе по миру к родине эльфов. Он – единственный из Детей Илуватара, кто женился на одной из Айнур или ангелов, королеве Мелиан, и впоследствии стал предком или близким родичем многим прочим значительным толкиновским героям – к примеру, он является прапрапрадедом Элронду Полуэльфу. Поздние легенды, еще не написанные во времена набросков «Хоббита», сделают его двоюродным дедом Галадриели (самой могучей из эльфов, описанных во «Властелине Колец») и ее брата Финрода Фелагунда (первого эльфа, подружившегося с людьми и, вероятно, наиболее привлекательного героя Сильмариллиона), а также прямого предка королей Нуменора и, следовательно, Гондора и Арнора, включая Арагорна/Страйдера.
Имея изменяющуюся природу неопубликованных мифов, где Толкин порой перемешивал концепции и время от времени обдумывал существенные изменения в легендах, мы должны задать очевидный вопрос: является ли эльфийский король, которого встречает Бильбо, самим Тинголом или это совершенно новый герой, созданный под сильным влиянием Тингола – аналог, некоторым образом? Ответ предоставляется двояким: точно так же, как и статус «Хоббита» в уме Толкина метался между тем, чтобы быть частью легендария, и тем, чтобы стоять в стороне от него, так и внутри самой книги выяснение личности эльфийского короля подходит под оба мнения, и достоверно остановиться на одном из них нельзя. И даже после того, как Толкин в конечном счете, приближаясь к завершению «ВК», зафиксировал решение, что король лесных эльфов – это отдельный герой, он никогда полностью не переработал первоначальную историю, полностью подтверждающую это решение. (Ну, тут видимо надо читать HoME, тома, посвященные ВК - Прим. Р. Т.)
Чтобы понять теперь в точности, как король лесных эльфов в «Хоббите» соотносится с ранними историями, необходимо (как это часто приходится) сделать ментальное усилие и исключить из разума знание обо всем, что Толкин решил позже в то время, когда работал над сиквелом, иначе этот последующий слой, созданный за целых двадцать лет после, помешает нам четко увидеть, что именно делал Толкин в то время, когда создавал этого героя – а именно, продумывал историю приключений мистера Бэггинса как отдельно стоящую работу и черпал в той или иной мере из своих уже внушительных на тот момент трудов о Средиземье. В этом свете эльфийский король сильно напоминает короля Тингола в целом, но аргументы в пользу того или иного ответа остаются весьма противоречивыми. Два элемента, которые Толкин всячески пытался включить в рассказ, поддерживают то мнение, что эти два короля – на самом деле один и тот же, в то время как два негласных факта свидетельствуют против из-за того диссонанса, который они могут создать в информации, которая, как мы знаем, является правдивой для Тингола и по ходу дела не подходит эльфийскому королю.
Первый эпизод, который усиливает отождествление между эльфийским королем и Тинголом Серым Плащом – это упоминание Толкина о трех родах эльфов (тут я снова сожалею, что не перевела сначала главу о трех родах эльфов, и снова приходится забегать вперед, то есть назад, но метаться уже поздно по любому. Поэтому, если кратко – наверное, все помнят, что Толкин говорит о лесных эльфах так: «Большинство лесных эльфов произошли от тех древних эльфов, что никогда не были в великом Эльфийском Краю на западе, где обитали Светлые эльфы, Глубинные эльфы (или Гномы) и Морские эльфы». Вот об этом, с некоторыми пояснениями, речь и идет - Прим. Р. Т.). Это упоминание помещает лесных эльфов в контекст имеющейся мифологии, и мы не должны упускать из внимания точность толкиновской формулировки, что большинство лесных эльфов – потомки тех древних эльфов, кто никогда не был на «Великих Землях эльфов на западе». Фактически, только единственный Морской эльф во всем легендариуме когда-либо побывал в Валиноре и вернулся, чтобы жить в Средиземье, и это фигура первоначально известная как Линвэ Тинто («Книга Утраченных Сказаний», I), затем Тинвэ Линто или Тинвелинт («История о Тинувиэли», «Книга Утраченных Сказаний», II), затем, в «Лэ о Лэйтиан» и далее – король Тингол. Возможно, это косвенная аллюзия к той идее, выраженной в «Набросках Мифологии», 1926 год, что некоторые Гномы (Нолдор) [во избежание путаницы – небольшая пометка: в ранних работах Толкина нолдор назывались нолдоли или гномы (Gnomes), но не от отождествления с гномами (Dwarves), а от древнегреческого корня gnosis – мудрость, знание, размышление – Прим. Р. Т.], возвратившись в Средиземье, «пришли на службу Тинголу и Мелиан из Тысячи Пещер в Дориате» (ИС, 4). [1] Это не ранняя форма концепции, представленной в ВК, (как может сначала показаться) о том, что синдарские (Серые эльфы) лорды расселились и правили эльфами сильван (лесными эльфами), потому что эти правители были бы такими синдар, как Келеборн, который никогда не покидал Средиземье. [Да и не было тогда этой концепции, не продумывал Толкин еще так подробно мироустройство эльфийских королевств ТЭ – Прим. Р. Т.] Учитывая общую схожесть эльфийского короля с Тинголом, еще сильнее кажется, что этот эпизод – намеренная отсылка к Тинголу.
______________________
Сноска от Рэтлиффа [1]: «Для рассмотрения более ранней и похожей концепции дориатского смешанного эльфийского населения см. «Книгу Утраченных Сказаний»: «немало диких племен, обитавших в лесных дебрях, объединилось под владычеством Тинвелинта. Самыми многочисленными из них были илькоринди – или, иначе, эльфы, никогда не видевшие Валинора и Двух Древ и не жившие на холме Кор, - существа непостижимые и странные; немногое им было ведомо о свете и о красоте, и о музыке, разве что темные песни и чары, что затихали в лесных чащах или эхом отдавались под сводами глубоких пещер. <сравните странное пение, которое слышали Бильбо и гномы в лесу – прекрасное, но печальное, странное и почему-то пугающее> Иными стали они, когда взошло солнце, однако еще до того к ним присоединились многие странствующие Гномы [Нолдор], немало среди них было и своевольных духов [меньших майар] из народа Лориена [Вала Лориен или Ирмо], что жили при дворе Тинвелинта; будучи свитою Гвендэлинг [Мелиан], они не принадлежали к родам эльдалиэ», в дополнение к «беглецам, которые укрылись под его защитой» после Битвы Бессчетных Слез» («История о Тинувиэли», «Книга Утраченных Сказаний», II).
_______________________
История Тингола еще более явно просвечивает в рассказе о древней вражде между гномами и эльфами:
"… [лесные эльфы] не любили гномов. В древние дни они вели с гномами войны, и обвиняли их в краже сокровищ (а гномы обвиняли их в том же, а так же в том, что те наняли гномов для обработки золота и серебра и отказались платить после!)".
(В этом эпизоде приводится текст неопубликованной рукописи «Хоббита», то, что Рэйтлифф в своей книге называет первым и вторым этапом – всего этапов пять – Прим. Р. Т.)
Первоначальная концовка первого машинописного текста (третий этап – прим. Р.Т.) Лихолесской главы расширилась до такого вида:
"… они не любили гномов и думали, что он – враг. В древние дни они вели войны с некоторыми гномами, которых они обвиняли в краже своих сокровищ. Однако справедливо будет заметить, что гномы утверждали иное, говоря, что они только взяли причитающееся им, так как эльфийский король заключил с ними сделку, по которой они должны были обработать его золото и серебро, а после отказался платить. Если у эльфийского короля и была слабость, то это была слабость к сокровищам, особенно к серебру и белым драгоценным камням, потому что, хотя его сокровищница была богата, у него не было того великого богатства, что имели другие эльфийские владыки древности, так как его народ не добывал и не обрабатывал металлы или камни, не торговал и не обрабатывал землю более, чем было необходимо. Все это было хорошо известно каждому гному, хотя семья Торина [2] никогда не имела ничего общего с этой старой ссорой, о которой я говорил".
--------------------------------------
[2] В комментарии к этому отрывку говорится:
Это утверждение представляет собой новый элемент в мифологии, т. к. в всех предыдущих версиях истории народ Торина, Длиннобороды или Индрафанги, в действительности принимали участие в набеге на Дориат и убийстве короля; см. второй том «Утраченных сказаний», хотя в первоначальной версии истории гномы Ногрода (Науглат) в большей степени, чем гномы Белегоста (Индрафанги) были подстрекателями нападения. Оба народа принимают участие в войне и в «Наброске» 1926 года (ИС, 4) и в Квенте 1930 года, за исключением того, что теперь нам говорится, что Индрафанги или Длиннобороды – это гномы Ногрода, а не Белегоста (что также верно для Квента Сильмариллион 1930 года, которая, к сожалению, не включает в себя историю о войне гномов и эльфов, т. к. осталась незаконченной). Поздние Анналы Белерианда (пост-«Хоббит», пред-ВК) также утверждают, что оба народа гномов участвовали в набеге (ИС, 5), что не уточняется, кто есть кто.
В более позднем материале, таком, как «Анналы Амана (1950, ИС, 10) и «Серые Анналы» (1950-51, ИС, 11), и поздняя Квента Сильмариллион (1950-е, пост-ВК), Толкин снова вернулся к первоначальному варианту, что гномы Белегоста – Длиннобороды, но все эти работы обрывались до войны, так что роль Длиннобородов в ней остается темной. В опубликованном Сильмариллионе гномы Белегоста не только отказываются присоединиться к своей родне из Ногрода в нападении, но и «пытались отговорить их от этого замысла». Однако к этому времени имя Длиннобороды перешло к гномам Кхазад-Дума (Мории), тем не менее кажется ясным, что эта перестановка произошла после написания «Хоббита» и что ассоциации народа Торина с Синими горами к западу от родины Бильбо, которые являются только временным прибежищем изгнанникам из опубликованной книги, имеют очень древние корни в первоначальной концепции.
----------------------------------------------
(Вот так вот интересно, и думайте что хотите. Я в свое время пыталась разобраться с гномьими кланами, но потом махнула на это рукой. Ну вот теперь Рэйтлифф все разобрал по полочкам, да еще и неожиданные выводы сделал. Не все так чисто и гладко в ториновой родословной. - прим. Р. Т.)
Это, в свою очередь, соответствует исправленной концовке Лихолесской главы, которая, с добавлением пары маленьких исправлений пунктуации и фразирования, приближается к тексту опубликованной книги:
"… хотя сокровищница его была богата, ему все было мало, так как он не накопил еще столько сокровищ, сколько было у эльфийских владык древности.[3] … Всякому гному это было прекрасно известно. Впрочем, родичи Торина не имели к вышеупомянутой распре никакого отношения. Поэтому, когда эльфы сняли с Торина чары и гном пришел в себя, он был чрезвычайно возмущен их обращением и твердо решил для себя, что ни слова о золоте и драгоценных камнях они из него не вытянут".
Эта распря – явная аллюзия к «Утраченному сказанию», известному как «Науглафринг: Ожерелье гномов», последнее сказание (в рамках внутренней хронологии цикла), написанное полностью. Эта история претерпела сильные изменения в деталях и оттенках, но осталась в общих чертах соответствующей на протяжении от «Книги Утраченных сказаний», «Набросков Мифологии», до Квенты 1930 года, последней законченной версии этой истории[4].
-------------------------------
[3] Эту сноску стоит разобрать поподробней, т. к. я с ней не совсем согласна. В ней делается акцент на цитате о «великих сокровищах эльфийских королей древности». Имеются в виду Ородрэт, король Родотлим (герой, роль которого в мифологии позже была сильно преуменьшена и большей частью перешла к Финроду; вообще крайне интересное замечание, но наверное сейчас не слишком уместно будет об этом говорить), Тургон из Гондолина и Тингол из Дориата в том случае, если он и эльфийский король из «Хоббита» все же не одно и то же лицо. О Гондолине мы знаем, что этот город хранил в себе «множество драгоценностей и металлов, и прекрасных предметов, и вещей невероятной красоты, сделанных руками Гномов» («Книга Утраченных Сказаний», II).
Так же богатствами обладали и Родотлим. А вот о Тинвелинте сказано, что его богатства были весьма скудны до того, как он получил в свое владение сокровища Родотлим, хотя его богатство, также как и его могущество и величие, очень возвысились в поздних версиях истории.
Ну вот об этих более поздних версиях и хотелось бы сказать. Все-таки между «Утраченными сказаниями» и «Хоббитом» лежат аж три версии истории Тингола и его королевства, и во всех этих историях Тингол продолжает возвышаться в богатстве и величии. В «Лэйтиан» Дориат вообще описывается как сильнейшее королевство Средиземья, процветающий островок, а Менегрот описан вообще как нечто за гранью. Ну скажем вот цитата из Лэйтиан:
В сокрытом Дориате трон
Владыки Тингола стоял
Средь залов с множеством колонн.
Бериллы, жемчуг и опал
Сияньем украшали зал,
И, словно чешуя, блистал
Добытый в глубине металл.
В чертогах каменных хранил
Король доспехи и щиты,
Мечи, кольчуги, топоры
Хранились там средь темноты,
Но все богатства, что имел,
Король недорого ценил, -
Их все бы отдал он за ту,
Кого превыше всех любил,
Прекраснейшую в том краю -
За Лутиэн, за дочь свою.
Мог ли Толкин отказаться от подобного развития своего героя и вернуться к древней версии «короля диких эльфов»? Мне что-то немного сомнительно.
Далее, Рэйтлифф сравнивает мотивы Тинвелинта в «Турамбаре и Фоалокэ» с мотивами эльфийского короля в «Хоббите». Так, Тинвелинт отправляет войско в пещеры Родотлим, где ныне лежит дракон, не только из намерения узнать судьбу своего приемного сына, но и из желания обладать сокровищами дракона, однако же обещает половину сокровища матери Турина. Эльфийский король, утверждает Рэйтлифф, имеет похожие смешанные мотивы, где забота о судьбе гномов играет малую роль, а основная его цель – завладеть сокровищами Смауга, однако же он полностью признает право озерных людей на большую часть сокровищ.
Некое сравнение, конечно, можно провести, но все же, на мой взгляд, мотивы эльфийского короля намного более прозрачны, нежели мотивы Тинвелинта. Но это вполне понятно, поскольку речь идет не о Турине, а о гномах, о которых уже было сказано, что король имел с ними древнюю вражду. Единственное, что я бы отметила из этих двух эпизодов, это двойственность и неоднозначность и Тинвелинта, и эльфийского короля в совокупности образа. Вернее, даже не двойственность, а маленький неоднозначный штришок с общей тенденцией в положительность – да, есть слабость к сокровищам, да, является дополнительной движущей силой, но в то же время и Тинвелинт, и эльфийский король очень многое готовы сделать (и делают!) для хуринова семейства и озерных людей соответственно.
----------------------------------------------
Набросок истории в 1926 году выглядит так:
Хурин и изгои являются в Нарготронд, который никто не дерзает разграбить из страха перед призраком Глорунга или даже воспоминанием
о нем. Они убивают гнома Мима, что завладел всем золотом и зачаровал его. Хурин с упреками швыряет золото к ногам Тингола. Тингол не желает забрать его и сносит поношения Хурина, но наконец, доведенный до крайности, прогоняет его. Хурин отправляется прочь…
Зачарованное золото подчиняет своей власти Тингола. Он призывает гномов Ногрода и Белегоста прийти и смастерить из него красивые вещи, и отковать ожерелье непревзойденной прелести, в котором подвеской будет крепиться Сильмариль. Гномы замышляют предательство, и Тингол, ожесточившись под властью проклятого золота, отказывает им в вознаграждении. После всех кузнечных работ гномов прогоняют восвояси, не заплатив им. Гномы возвращаются; с помощью нескольких Гномов-предателей [т. е. нолдор или глубинных эльфов], коих тоже уязвило вожделение к золоту, они подкарауливают Тингола на охоте, убивают его, захватывают врасплох Тысячу Пещер и грабят их. Мелиан они тронуть не могут.
У брода гномы попадают в засаду, устроенную Береном и бурыми и зелеными эльфами леса; гибнет их король, с чьей шеи Берен снимает «Науглафринг», или ожерелье гномов, вместе с Сильмарилем. Говорится, что Лутиэн, носящая этот камень, прекраснее всего, что видел взгляд за пределами Валинора. Однако Мелиан упредила Берена о наложенном на золото и Сильмариль проклятии. Прочее золото утоплено в реке.
Но «Науглафринг» втайне хранится у Берена.
«Наброски Мифологии, 1926, ИС, 5 том»
------------------------------------
[4]В данной сноске говорится, что Квента Сильмариллион 1937 года обрывается на истории Турина (как и последующие варианты летописей, собственно) и не включает в себя историю крушения великих сокрытых королевств Нарготронда, Дориата и Гондолина, а опубликованный Сильмариллион описывает эти события в основном по тексту 1930 года.
Три основные версии разорения Дориата описаны в «Науглафринге», «Наброске мифологии» и Квенте 1930 года, а также более кратких заметках в Ранних Анналах Белерианда.
----------------------------------------------
Кроме того, что этот абзац служит прообразом всей последующей беде, которая возникнет позже вокруг Смауговых сокровищ в «Хоббите», и проклятию собственничества, что овладеет Торином в конце, этот абзац также ясно описывает ту же ссору между лесными эльфами и нашими гномами в «Хоббите»: гномы, нанятые огранить серебро и золото (в «Книге Утраченных сказаний» делается акцент на количество необработанного золота) для короля, которые позже отказался платить им, начавшаяся в результате война и последующая горечь от всего этого события, при том, что каждая сторона продолжает питать обиды и считать себя правыми – в поздних Анналах Белерианда, которые связаны с Квентой Сильмариллион 1937 года, доходит до утверждения, что «с тех пор не прекращалась война между эльфом и гномом». Если мы собираемся ориентироваться на поздние факты в работах Толкина – в ВК и опубликованном Сильмариллионе, тогда в абзаце «Хоббита» эльфийский король, который заключил сделку с гномами, чтобы обработать его золото и серебро, и эльфийский король в следующем предложении, который питал слабость к сокровищам – два разных героя (Тингол и Трандуил, соответственно), но это совершенно неочевидно и бездоказательно: ничего в толкиновском тексте в данном месте не доказывает предположения о полной смене антецедента между двумя идентичными существительными, используемыми как подлежащие двух последовательных предложений. Более того, фраза «что имели другие эльфийские владыки древности» ясно намекает, что наш эльфийский король – сам из их числа, тот, кто непосредственно участвовал в гномо-эльфийских войнах древности, а не пришелец более поздних дней. Вкратце, не может быть сомнений, что здесь Толкин утверждает, что это один и тот же король лесных эльфов – тот, кого встречает Бильбо, и тот, кто давным-давно поссорился и воевал с гномами, т. е. участвовал в событиях, которые в традиции Сильмариллиона недвусмысленно приписываются королю Тинголу. Более того, в письме, написанном много лет спустя, Толкин ясно говорит, что этот абзац в «Хоббите» - отсылка к «ссоре короля Тингола, отца Лутиен, с гномами» - письмо Дж. Р. Р. Т. к Кристоферу Бретертону, 16 июля 1964.
Одним словом, налицо явная параллель между Тинвелинтом/Тинголом и эльфийским королем. Текстуально вроде доказывается и идентичность. Однако у меня лично в голове не совсем вяжется образ Тингола из Лэйтиан с образом, описанным в сноске [3]. Сейчас, чувствую, я всех основательно запутала, но в следующей части, где Рэйтлифф приводит контр-доказательства своей теории, попробуем разобрать все в комплексе.
@темы: переводы, Толкин, Quenta Silmarillion, Thranduil, the king of Woodland Realm, Джон Рэйтлифф, "Хоббит"
-
-
07.09.2014 в 09:11Но, мне кажетсЯ, и фаноны многие развиваются также, и более поздние версии могут в чём-то противоречить ранним. Но до такой подробной разработки, как у Профессора, наверное, не многие каноны и фаноны доходят.
-
-
07.09.2014 в 17:59-
-
07.09.2014 в 19:23(да, разумеется))
Но, мне кажетсЯ, и фаноны многие развиваются также
нет, ну фанон такой проработки и переплетения мысли не достигает, как правило. Но тоже свое развитие есть, безусловно. Взять того же Трандуила - раньше как-то считалось, что он папа суровый. А сейчас тонны милых артов с Леголасиком)
Caparina,
Да я тоже раньше в такие дебри не влезала. Этот текст и работа над ним стало для меня еще и очень хорошим пособием, как нужно анализировать текст)
Но лесной король "Хоббита" и Тингол для меня всегда были разными персонами, чисто по ощущениям.
Вот про ощущения я бы и хотела в следующей главе написать. Потому что даже Тинвелинт, который больше всего на Трандуила похож, вызывает немного другой образ в голове.
-
-
07.12.2014 в 23:13-
-
07.12.2014 в 23:22вот радуют эти арты!
-
-
08.12.2014 в 00:57киса в свитере, меня тоже!
-
-
19.12.2014 в 01:26-
-
20.12.2014 в 01:14Если предполагать, что Трандуил и есть Тингол, то, видимо, как и в Сильмариллионе сказано - ушла за круги мира вместе с Береном. Ну а то, что не сказано - ну, тут сложно сказать. В принципе, в черновых рукописях история Берена и Лютиен упоминалась в тексте, правда не связаной с Трандуилом.
-
-
20.12.2014 в 17:56-
-
21.12.2014 в 01:31-
-
21.12.2014 в 02:01-
-
21.12.2014 в 02:32Изначально,вероятно, Т. задумывал один персонаж, который затем трансформировался в два разных.
Вторая часть утверждения - это понятно, вопрос в том, задумывался ли как один персонаж первоначально.
-
-
21.12.2014 в 17:31-
-
23.12.2014 в 01:41Авторы знают, что начиная писать свое творение - ты видишь только верхушку айсберга, а закончив, понимаешь, что где-то можно было расширить, а где-то что-то добавить, вероятно, это и ведет к приквелам и сиквелам.
ну, в целом, да