Сегодня с Крисом смотрели и обсуждали (вернее, Крис смотрел и писал мне в гугле комменты) ту часть "Бедной Насти", где начинается маразматический этюд под названием "спасение чести Долгоруких".
Chris: Ну, Вовка сказал Анне о Лизе. И снова всё начинается.
я: *фейспалм*
я тебе об этом и говорю
а если она еще о ком-то узнает? я думаю, там их таких много было.
бедный Володя, ему оправдалок не хватит
Chris: Да. Кстати, где Вовка воевал? Так ещё ехать надо, проверить все деревни
*тут я, несмотря на грустность и серьезность эпизода, долго икала из-под стола*
Крис, после некоторых раздумий:
Chris: А пусть она идёт в актрисы...
А вообще все грустно, если честно. Пересмотрела 110 серию, чтобы на одной волне обсуждалось, а то я кое-что подзабыла малость.
Ну вот показывают параллельно две пары - Анну с Владимиром и Мишу с Лизой. Миша возвращается после разговора с императором и наследником, совершенно подавленный, с пониманием, что попал впросак. Лиза бросается ему на шею, вся такая открытая и радостная. Миша сообщает, какую "награду" он получил за поимку цыгана. Лиза меняется в лице, но в то же время уверяет его, что все равно все будет хорошо, что она будет ждать его, а потом они поженятся, у них будет дом и дети, "и все будет, навсегда-навсегда!" (с) Они оба понимают, что означает отсылка на Кавказ, но стараются как-то друг друга подбодрить, шутят. И как она его тепло обнимает в конце сцены.
И другая сцена. Анна возвращается после неудачной миссии от ПМД. Идет прежде всего на кухню к Варваре. А не к жениху, чтобы быстрее с ним поделиться и продумывать дальнейший план действий (то, что только что ушла Марья Алексевна, она еще не знает). Идет в кабинет. Владимир сидит, совершенно подавленный, с пониманием, что Долгорукие его в покое не оставят и даже после всего смеют тревожить покой его отца. Анна заходит совершенно равнодушная (ладно уж, не буду придираться, что вместо того, чтобы спросить, что он такой мрачный (хотя уж с чего ему быть веселым), начинает разговор: "Ты что, передумал?"). Владимир сообщает, что заходила княгиня и совершенно выбила его из колеи. Вместо того, чтобы обнять его, прижаться к нему, сказать, что "ну ее, эту злостную грымзу, забудь!", спокойненько спрашивает "И что ты намерен делать? Продашь Полину? Оставишь?". Ни тени нежности в разговоре, попытки подбодрить его, вызвать хоть какую-то улыбку на его лице.
Грустно, господа и дамы, грустно и печально *громко сморкается в скатерть и утирает скупую женскую слезу*.