За ссылку благодарить
mi_ke Интервью с Питером Джексоном: о примирении ВК и "Хоббита", использовании других источников, взгляде на Бильбо, почему фильмов стало 3, а не 2 - короче, все то, что мы здесь так часто обсуждали. А оказывается, ответы на многое ПиДжей уже дал.
Насчет трех фильмов. Я рада, что Джексону задали этот вопрос, и он на него ответил. Он ... ну его фантазия просто не укладывается в запланированный хронометраж, а деньги тут не причем.
И последний абзац. Знаете, вот это отношения - доверие, взаимопонимание.. это любовь!
Прошло почти десять лет с того момента, когда Питер Джексон закончил снимать «Властелина колец» — фантастическую трилогию, которая принесла своим создателям три миллиарда долларов и несчетное число «Оскаров», а заодно превратила Джексона в уникального человека: одержимого аутсайдера-гика, который может принимать самостоятельные решения, снимая высокобюджетные блокбастеры. Однако за это время Джексону (сейчас ему пятьдесят один год) снял всего два фильма: «Кинг Конг» (2005) и «Милые кости» (2009). Обе картины были вполне успешными, но ни одна из них и близко не подобралась к высотам «Властелина колец». Джексон приложил руку к нескольким другим хитам, в частности спродюсировав один из лучших фантастических триллеров последних лет «Район № 9» и спилберговские «Приключения Тинтина». И вот, после многих лет юридических баталий, банкротства студии, смены режиссера и казавшихся бесконечными проволочек, Питер снова возвращается к толкиновскому Средиземью, выпуская на экраны долгожданного «Хоббита» — приквел к «Властелину колец». Несмотря на долгие задержки (ко всему прочему перед началом съемок у Джексона прорвалась язва), режиссер никогда не сомневался, что фильм в конечном итоге увидит свет. «Это слишком крупный текст и слишком важный актив, — говорит он. — Это должно было случиться — со мной или без меня».
Чтобы сохранить настрой своих первых фильмов, Джексон снова собрал команду, работавшую над «Властелином колец»; сценарий он написал совместно со своей женой Фрэн Уолш и своей давней соратницей, продюсером Филиппой Бойенс. Главным залогом преемственности стало возвращение сэра Иэна Маккеллена к роли Гэндальфа. «Все, кто любит эти книги, очень обрадовались тому, что их экранизировал человек, который тоже их по-настоящему ценит, — говорит Маккеллен. — Питер, Фрэн и Филиппа делают эти фильмы в первую очередь для поклонников Толкина — но оказалось, что кроме них, а их много миллионов, есть и другие люди, которым нравится то, как Питер Джексон рассказывает истории».
Джексон, чье состояние оценивается в 450 миллионов долларов, до сих пор живет в родной Новой Зеландии с Уолш и двумя детьми, Кэйти и Билли. Его дом включает в себя интерьер норы Бильбо Бэггинса — воплощение мечты любого фэнтези-гика. Закончив монтировать первую часть новой трилогии, Джексон встретился с RS, чтобы поговорить о съемках, о том, как растянуть короткую детскую книгу на три полнометражных фильма, и о том, почему он так боялся браться за этот проект.Мне кажется, или у Мартина здесь такое лицо - ну только портрет писать. Несмотря на оттопыренные хоббитские уши и руки в карманы, лицо совершенно поэтическое.В 2004 году вы сказали Rolling Stone, что больше не хотите снимать трехчасовые фильмы. Что заставило вас передумать?(Смеется.) Не знаю. На пресс-конференциях по случаю выхода «Возвращения короля» все спрашивали меня, будем ли мы снимать «Хоббита», — мне эта книга всегда казалась более трудной для экранизации. «Хоббит» — детская книга, а «Властелин колец» более взрослый. Мы могли бы сделать «Хоббит» детской сказкой, если бы снимали его до «Властелина колец», но потом очень сложно было понять, как примирить дух этих двух книг. «Хоббит» казался почти неразрешимой задачей. В общем, это как в старой пословице: никогда не говори «никогда».
читать дальшеДругими словами, после «Властелина колец» вы не хотели возвращаться к Толкину. Что изменилось?
В какой-то момент мне пришлось принять решение. Первые полтора года фильм снимал Гильермо дель Торо, но потом он ушел, потому что у MGM были финансовые затруднения. Как продюсер я должен был решить, будем ли мы искать нового режиссера или я должен взять все в свои руки. Это решение в некотором смысле мне послала судьба. Я подумал: «Ну что ж, мне понравилось работать над сценарием, так что это может быть весело».
В чем, по-вашему, заключается привлекательность этой истории? Она ведь не очень сложная.
В этом часть ее очарования. Толкин начал писать «Хоббита» как сказку для своих детей. В книге заложен образ доброго папы, который садится с детьми и рассказывает им длинную, захватывающую историю. Там есть юмор и достаточно сюжетного напряжения, чтобы дети не могли от нее оторваться. Я думаю, секрет популярности «Хоббита» заключается исключительно в том, что это прекрасная короткая история. Но она явно не была написана с прицелом на будущую экранизацию.
Насколько сложно было сохранить тон «Властелина колец» и не скатиться в жанр детской сказки?
Я не хотел вдруг превратиться в другого режиссера. Я не хотел выйти и заявить: «С этого момента я больше не тот режиссер, который снял «Властелина колец», теперь я режиссер, который снимает фильм для маленьких детей, поэтому я поменяю свой стиль».
Бильбо — один из величайших лежебок в истории литературы. Но по ходу истории он меняется — вы пытались это отразить?
Я легко могу ассоциировать себя с Бильбо. Это образ из довоенной Англии. Хоббиты отражают традиционный английский взгляд на мир: освоенное человеком пространство ограничивается пределами твоего графства, а ко всему, что лежит за ними, стоит относиться с подозрением. Это очень английское ощущение было частью культуры Толкина. Он родился в викторианскую эпоху, перед тем как стало возможно летать в другие страны и видеть мир.
Но в ходе своих странствий Бильбо так сильно изменяется отчасти именно потому, что изначально он боялся окружающего мира.
Это одна из главных тем, и она продолжается во «Властелине колец». Как только ты выходишь из своей тихой гавани, ты встречаешься с опасностью и приключениями, и когда ты возвращаешься домой, ты уже не можешь стать прежним. В случае с Бильбо он с самого начала немного эксцентричен, и он становится еще более эксцентричным. Во «Властелине колец» Фродо уходит и возвращается сломленным. Это часть того опыта, который Толкин получил в Первую мировую: целое поколение английских юношей впервые увидело большой мир, отправившись воевать во Францию, и они все вернулись домой другими людьми.
«Хоббит» — очень маленькая книга, а вы сделали из нее три фильма. Почему?
«Хоббит» — своего рода оптическая иллюзия. Когда смотришь на книжку, она выглядит маленькой, и кажется, что можно сделать на ее основе короткий фильм. Я имею в виду, что можно пробежать по сюжету с такой же скоростью, как это сделал сам Толкин. Если прочесть «Хоббита» внимательно, удивляешься тому, насколько сжато написаны некоторые из самых ярких сцен: там нет пауз для диалогов и раскрытия образов. Но получился бы совсем не тот фильм, который мы хотели сделать.
Стало быть, вы изменили сюжет?
Мы хотели сделать фильм, в котором было бы больше глубины, чем это нужно было Толкину, когда он писал книгу. Я был удивлен, когда перечитывал ее, потому я хорошо помнил, например, длинный эпизод в Озерном городе, а оказалось, что он занимает всего две страницы. Если снимать в таком темпе, у вас не останется места для развития персонажей. Мы не пытались как-то самовыразиться за счет этого текста. Мы просто использовали ту основу, которую заложил Толкин.
Но с другой стороны, в фильме есть вещи, которых не было в книге, так?
Да, мы не стали ограничивать себя «Хоббитом» как книгой. У нас есть права на экранизацию дополнений к «Возвращению короля», это около 125 страниц текста. Толкин писал о том, что происходило в Средиземье параллельно с действием «Хоббита», и мы собираемся дополнить свои фильмы этим материалом.
Вас обвиняли в том, что три фильма — откровенно коммерческий ход. Как вы можете на это ответить?
Это неправда. Это был бы коммерческий ход, если бы люди со студии пришли к нам, когда мы работали над сценарием, и сказали: «Почему бы нам не сделать из этого три фильма, раз у нас есть такая возможность? Мы сможем раскрутить и продать три фильма, бла-бла-бла». Но они этого не сделали. Мы пришли к ним. Нам казалось, что у нас есть история, которую мы хотим рассказать, есть персонажи, которых мы хотим раскрыть. К тому же мы хотели использовать материалы из приложений, которые мы иначе не смогли бы использовать. Поэтому мы пришли к руководству студии и попытались объяснить им, почему имеет смысл сделать три фильма. За этим не стояли никакие меркантильные соображения, это было наше творческое решение.
Что вы думаете о мировоззрении Толкина? В его творчестве видно острое чувство тоски по прошлому.
Он был викторианцем. Он страстно любил английскую природу и традиционный образ жизни. Во всех его книжках совершенно потрясающие описания ландшафта, растений, погоды и деревьев. Однажды он сказал, что «двигатель внутреннего сгорания — главное зло, которое было принесено в этот мир». Отсюда это чувство тоски по прошлому. Он видел, как Англия меняется у него на глазах. Старый пасторальный мир уступал место двигателям и машинам. Это вызывало у него грусть.
Это чувство было частью привлекательности Толкина в шестидесятые. Вас это тоже привлекало?
О нет. Я просто люблю хорошие истории. (Смеется.) Я читал его книги не из-за какого-то специального глубинного смысла. Хотя он там явно есть.
Съемка большого блокбастера со стороны похожа на армейский марш-бросок. Это действительно так тяжело?
Да! (Смеется.) В течение всего дня у тебя появляются возможности для творческого выбора, и ты должен концентрироваться на этом, но одновременно у тебя есть график. Когда ты утром приходишь на съемочную площадку, ты должен быть готов к тому, что в этот день надо будет снять определенное количество страниц из сценария. Ты должен все время идти на компромисс. Поэтому это ужасно тяжело. Приходится изо всех сил стараться не задушить творческий процесс этим напряжением.
Вам это все еще нравится?
Нет, я не люблю снимать фильмы. Я люблю писать сценарий и монтировать. Монтаж — это потрясающе, потому что именно в этот момент ты начинаешь собирать фильм как единое целое, ты сидишь там и, наконец, превращаешь свой материал в готовое произведение. Съемка — самая тяжелая часть процесса.
Вы не боитесь, что по мере того как появляются новые технологические приемы, которые вы явно любите, рассказывание историй как таковых постепенно отойдет на второй план?
Нет, нет, нет и еще раз нет. Слушайте, мы ведь люди, и мы хотим хороших историей. Мы всегда будем хотеть, чтобы нас развлекли, растрогали, чтобы мы могли увидеть на экране вещи, которые окружают нас в обычной жизни. Поэтому хотя время от времени на экранах появляются бессмысленные технологически насыщенные фильмы, они никогда не станут главным жанром.
В чем суть вашего замысла с двойным количеством кадров в секунду? Вы сняли «Хоббита» с удвоенным количеством кадров в секунду, чтобы сделать его более реалистичным, но вас раскритиковали за это на «Comic-Con».
Суть в следующем: мы решили снять «Хоббита» на 48 кадров в секунду, это в два раза больше, чем обычный кинофильм. Более высокая скорость смены кадров создает иллюзию подлинного мира, дает ощущение жизни. Это погружает зрителей в происходящее. В целом все выглядит потрясающе. Такое качество изображения соблазняет тем, что мы можем избавиться от всего, что сковывало нас в последние восемьдесят или девяносто лет. Может быть, около пятой части кинотеатров будут показывать версию на 48 кадров в секунду, и мы посмотрим, как аудитория на это отреагирует.
Вам не кажется, что зрителям будет немного не по себе, из-за того что изображение настолько реалистичное?
Нет. Все будет хорошо. Когда ты видишь это на экране, сначала думаешь: «Ого, это что-то новое», а новое всегда заставляет на какое-то время задуматься. Но я всегда был парнем, который верит в себя. Это не было решение, продиктованное запросами аудитории. Оно следовало исключительно моим личным представлениям о том, что хорошо и что плохо. Если мне кажется, что это хорошо, то есть шанс, что другим это тоже может понравиться. Я всегда был готов рискнуть.
Эти слова хорошо описывают ваш творческий путь. Вы бросили школу в старших классах, чтобы начать работать. Вы могли бы порекомендовать то же самое другим людям?
Я всегда считал, что если ты действительно хочешь быть режиссером, ничто не сможет помешать тебе взять камеру и начать снимать фильмы. В мое время это была Super-8, теперь это может быть айфон. Я никогда не был большим поклонником киношкол. Конечно, все люди разные, но ко мне часто приходили ребята, которые говорили, что они хотят быть подмастерьями, или другие, которые говорили вещи вроде: «Я ужасно хочу снимать фильмы. Можно я буду делать для вас чай?» Я отвечал им: «Слушай, почему ты хочешь делать мне чай? Тебе нужно взять камеру и начать снимать». Это своего рода дарвиновский процесс. Выживают сильнейшие. Если ты хочешь быть одним из тех счастливчиков, кому довелось стать режиссером, ты должен показать, насколько ты этого хочешь. Ты должен показать, что готов не просить ни о каких одолжениях. Если у тебя есть талант, ты сможешь пробиться и сделать карьеру, но пробиваться надо будет по-настоящему. Если ты к этому не готов, тебе не стоит даже думать о том, чтобы становиться режиссером.
Что заставляет вас снимать дальше? Кажется, для вас уже не осталось непокоренных вершин.
Мне просто нравятся истории. Я всегда чувствовал, что снимаю фильмы для себя самого. Я не из тех людей, которые напряженно думают о том, что бы остальным хотелось увидеть. Мне нужно самому как следует увлечься проектом, почувствовать, что это фильм, который я сам хотел бы увидеть. Тогда я начинаю пытаться сделать его таким, чтобы мне интересно было его смотреть. Это звучит как упрощение, но в этом вся суть. Это правда.
Кто ваши любимые режиссеры?
Я вдохновляюсь великими фильмами. Они заводят меня. Я люблю фильмы Спилберга, Скорсезе, Джима Кэмерона. У меня вполне коммерческие вкусы. Если я мог бы встретиться с кем-то из режиссеров прошлого, это был бы Бастер Китон. Я люблю его больше всех, потому что он писал сценарии для своих фильмов, сам их снимал, а в лучших фильмах еще и сам играл. Я могу смотреть его фильмы бесконечно и все равно смеяться.
Вы много работаете вместе со своей женой, Фрэн Уолш, — как вам это удается? Если бы я работал со своей женой, она бы, скорее всего, меня просто убила.
Она единственный человек, которому я полностью, безоговорочно доверяю. Я верю, что она всегда принимает такие же решения, какие бы принял я сам. Фрэн делает огромный объем работы, которую я не могу делать. Она продюсер фильма, не только соавтор сценария. Она мой партнер в самых разных областях. И я полностью доверяю ее инстинктам. Что бы они ни делала, она всегда поступает так же, как поступил бы я сам. Она единственный человек из всех, кого я встречал, с кем я чувствую себя абсолютно уверенно.отсюда